На иллюстрации выше: Афиша первого концерта сезона 1886—1887 гг.

Тамбовское отделение Русского музыкального общества

На рубеже XVIII и XIX веков становление русского национального профессионального музыкального искусства еще не достигло того уровня и размаха, при которых могло, бы прекратиться засилье иностранцев в музыкальной жизни России. Да и правящие круги, признававшие только зарубежное классическое искусство, всячески поддерживали и поощряли зарубежных музыкантов.

Итальянцы, французы, немцы, приезжавшие на службу в Россию, ориентировались на вкусы аристократов. Для них они писали и исполняли. свои сочинения, их обучали игре на музыкальных инструментах, для них ставили оперы в придворных театрах, руководили хорами придворных церквей.

Однако среди просвещенных людей шли толки о том, что России пора иметь свое, отечественное музыкальное искусство — русское, национальное, корни которого должны уходить в русское народное творчество. Подобные рассуждения проникали в высший свет. М.И. Глинка, бывая в светском обществе и участвуя в его музыкальных вечерах, часто играл там вариации на темы народных песен. Слушали его со снисхождением, но чувствовали, что в музыку входит нечто новое, в чем нельзя не ощутить русский народный дух. Вельможи относились к этому с пренебрежением и неудовольствием. Мысль, что «мужицкие песни», как называли они народные напевы, могут быть связаны с настоящей, серьезной музыкой, а тем более стать ее основой, они считали кощунственной.

Но музыка звучала не только в залах дворцов. Ею занимались люди разных сословий. Природная музыкальная одаренность влекла русского человека к музыке как к необходимой ему духовной пище.

С каждым десятилетием музыка все основательней входила в быт средних и низших слоев русского общества. Здесь предпочитали музыку народного склада, родной русский музыкальный язык. Он слышался в песнях и романсах, в инструментальных и хоровых

произведениях, исполнявшихся в домашней обстановке и на открытых любительских вечерах. Это течение в русской музыкальной жизни ширилось и крепло. Для многих становилось очевидным, что иностранцы, сыгравшие в свое время положительную роль в приобщении русской публики к музыкальной культуре, должны были сойти со сцены, уступив место русским музыкантам. В России созрела почва для развития музыки как искусства отечественного, и возглавить этот процесс должно было русским музыкантам. Вопрос вытеснения иноземного влияния был сложен не потому, что засилье иностранцев само по себе являлось непреодолимым. Сложность его решения коренилась гораздо глубже — в крепостническом строе, в низком уровне цивилизации, что помогало царскому правительству держать народ в повиновении. Красноречивое доказательство тому — трагическая судьба основного поломника русской музыкальной классики М. И. Глинки и его оперы «Иван Сусанин», сказавшей правду о русском народе, о его могучей силе и ведущей роли в исторических событиях.

По мере того, как тяга к художественной культуре и музыкальному просвещению приобретала массовый характер, необходимость в музыкальном образовании и подготовке своих музыкальных кадров напоминала о себе все более настойчиво. Передовые люди пытались добиться открытия в России музыкальных учебных заведений. Но первые шаги долгое время ни к чему не приводили. Только в конце 50-х годов XIX века удалось положить начало музыкальному образованию в России. Большую роль в этом сыграл А. Г. Рубинштейн — пианист, композитор, дирижер и общественный деятель. При его активном участии в 1859 году в Петербурге возникло Русское музыкальное общество (РМО) и музыкальная школа при нем, узаконенная в 1860 году под названием «Музыкальные классы».

Несколько лет спустя РМО удостоилось звания «императорского». И это означало, что Общество обязано было оправдать оказанную ему честь и считаться со взглядами императорского двора на постановку музыкального дела в России.

Руководство Обществом и классами было возложено на Рубинштейна. Переоценивая значение традиций, Рубинштейн считал, что музыкальная культура в России может развиваться лишь на основе зарубежной музыкальной классики. Он не понимал, что искусство России может и должно быть самобытным, не видел, что развитие его уже началось и характеризуется оно опорой на русское народное творчество. Рубинштейн не хотел признать, что национальный склад музыки русских композиторов первой половины XIX века говорил о самостоятельности их творческого пути, что Глинка открыл новую страницу в истории музыки России и положил начало новой главе в истории мировой музыкальной культуры — «Русское классическое музыкальное искусство».

В концертных программах Рубинштейна преобладала зарубежная музыка. То, что русской музыке отводилось незначительное место, было его ошибкой, вызвавшей оппозиционное отношение ко всей деятельности РМО со стороны русских композиторов-реалистов, прежде всего «кучкистов» — М.А. Балакирева, М.П. Мусоргского, А.П. Бородина, Н.А. Римского-Корсакова, посвятивших себя делу создания и развития в России отечественной музыки — русской, национальной, демократической. Тем не менее А.Г. Рубинштейну принадлежит большая заслуга, в музыкальном просвещении русского народа, в развитии музыкальной жизни и художественной культуры России той эпохи.

Открытие РМО и учебного музыкального заведения в Петербурге послужило толчком к налаживанию регулярной музыкальной жизни в других городах России. На протяжении 60-х и 70-х годов отделения РМО и музыкальные классы открылись в Москве, Киеве, Казани, Саратове, Харькове, Тифлисе и Нижнем Новгороде.

Тамбовские деятели культуры, зная благотворность влияния музыки на общество и по достоинству оценивая ее воспитательную роль, пытались наладить регулярную общественную музыкальную жизнь города, замиравшую в промежутки между приездами гастролеров, и использовать музыкальное любительство как средство к поднятию общей культуры народа. Так возникло решение последовать примеру Петербурга и Москвы. Лучшие представители тамбовской интеллигенции задумали образовать в городе Общество любителей музыкального и драматического искусства, объединить музыкантов, привлечь их к участию в общественной жизни.

Цель определили так: «Всеми зависящими от Общества мерами содействовать развитию музыкальных и драматических талантов; путем периодических и единовременных денежных пособий содействовать воспитанию и образованию беднейших лиц, какого бы звания и пола они ни были, заявивших свои способности в одном из тех искусств, развитие коих составляет заботу Общества. Для достижения этой цели Общество устраивает музыкальные вечера, драматические спектакли, концерты, литературные чтения и прочее...»

24 сентября 1879 года товарищ министра внутренних дел, сенатор М. Мартынов утвердил устав Общества. В примечаниях к пунктам устава отражалась зависимость Общества от полиции, цензоров и Главного управления по делам печати или «попечения учебного округа по принадлежности». Драматические спектакли допускались не иначе, как с разрешения местного полицейского начальства. Причем «дозволялась» постановка пьес, разрешенных драматической цензурой при Главном управлении по делам печати, без отступления от оригиналов.

Для чтения со сцены рассказов, стихотворений и куплетов каждый раз должно было быть «испрашиваемо» разрешение Главного управления по делам печати. Музыкальные произведения, изданные «с надлежащего разрешения», в дополнительной проверке не нуждались. Если же предполагалось исполнение ненапечатанного сочинения, то предварительно его следовало представить на рассмотрение цензурного учреждения или «власти оное замещающее».

На каждом спектакле, литературном или музыкальном вечере представителю полиции отводилось специальное кресло.

Уставом определялся состав Общества — его членами могли быть все без различия званий. Материальную основу должны были составить членские взносы (10 рублей в сезон), сборы с концертов, спектаклей и литературных вечеров, а также добровольные пожертвования.

При Обществе открыли музыкальные классы. Правила для них и наблюдение за их выполнением заимствовали из устава Русского музыкального общества. Но классы просуществовали недолго. На собрании Общества избрали правление, которому поручалось рассмотрение репертуара, проведение конкурсов, вечеров и концертов, приглашение концертантов, оркестра и т.п.

Замысел и начало его осуществления были многообещающими, но надежды создателей Общества не оправдались Отсутствие исполнителей, выбытие членов, что означало сокращение средств, привели к тому, что Общество через два года распалось.

Вторая попытка поднять общественную музыкальную жизнь в городе принадлежала тамбовскому губернатору барону А.А. Фредериксу, отличавшемуся от других правителей города гуманизмом, образованностью и большой любовью к искусству.

В 1880 году в Тамбов прибыл пианист Р.А. Гельм. Губернатор предложил ему вновь открыть музыкальные классы, обещая материальную поддержку и свое содействие.

Осенью Гельм открыл классы. В них обучались игре на фортепиано, скрипке и виолончели в основном ученики гимназий и реального училища. Через год, 12 декабря, на собраний, где Гельм докладывал о деятельности классов и куда пригласили всех сочувствовавших делу музыкального просвещения, обсуждался вопрос об открытии в Тамбове отделения Русского музыкального общества. В результате решили составить соответствующее письмо в Главную дирекцию. В ответ пришло разрешение на открытие отделения, датированное 26 декабря 1881 года.

Открытие состоялось 9 января 1882 года, тогда же определился состав членов, была избрана дирекция и оглашено согласие Главной дирекции принять в ведение отделения уже существовавшие музыкальные классы и назначить их директором Р. А. Гельма. Помещение для классов сняли в частном доме на Дубовой роще.

В классах обучали игре на фортепиано, скрипке и виолончели, была введена теория музыки в сочетании с сольфеджио. В 1881—1882 учебном году в классах училось 17 пианистов, 18 скрипачей и 5 виолончелистов.

Были и другие желающие учиться музыке, но они не имели средств для платы за обучение. Начинающие пианисты платили 60 рублей в год, старшие — 50. Скрипачи и виолончелисты — 25 рублей. Мужская и женская гимназии и реальное училище выразили готовность вносить плату за бедных учеников и выделять на это из своих средств по 200 рублей в год.

Средства для содержания классов дополнялись сборами с музыкальных вечеров, проводимых в зале губернаторского дома, членскими взносами и пожертвованиями состоятельных любителей музыки и просвещенных людей, готовых посильно поддержать важное начало в распространении музыкального образования. Существование музыкальных классов несколько упрочилось, и их деятельность получила надлежащее направление.

В период концертного сезона 1881—1882 годов при отделении создали смешанный хор из любителей пения (40 мужчин и 14 женщин). Репетиции велись сначала в помещении женской гимназии, затем в зале Коннозаводского клуба.

В течение сезона отделение дало три вечера в конце 1881 года, два очередных музыкальных собрания в губернаторском доме (14 февраля и 18 апреля) и один экстренный концерт в зале Дворянского собрания (17 .марта).

Программы собраний имели большое музыкально-образовательное значение. Они составлялись (лавным образом из камерных произведений зарубежных композиторов — Гайдна, Мендельсона, Дворжака, Грига. Изредка в них встречались сочинения Глинки и Даргомыжского.

Своим бескорыстным участием музыканты доказывали готовность служить делу музыкального просвещения тамбовцев.

Важна была моральная и материальная поддержка А. А. Фредерикса, помимо всего прочего предоставлявшего бесплатно свой дом для проведения концертов. Другие представители местной власти не проявляли интереса к деятельности Тамбовского отделения РМО. Помещения для классов не было. Средств, имеющихся в распоряжении отделения, не хватало. В результате 21 августа 1883 года классы пришлось закрыть.

В тот период, когда классы не существовали и концертная деятельность Тамбовского отделения РМО свелась почти на нет, центром музыкальной жизни стало Дворянское собрание. Его администрация занималась устройством всевозможных концертов и приглашением артистов. Время с весны 1884 года до конца лета 1885 года отличалось обилием музыкальных вечеров. В неделю появлялись две-три новые афиши.

Частым гостем Тамбова был П.А. Хохлов (баритон) солист Большого театра. Он родился в Тамбовской губернии, в Спасском уезде, где имел поместье и в свое время состоял мировым судьей. Концертные поездки в родные места всегда были желанными для него. С Хохловым обычно приезжала московская оперная певица А. В. Святловская (контральто), предмет поклонения тамбовской молодежи. Успех она имела огромный.

Задолго до начала их концерта к зданию Дворянского собрания тянулись вереницы экипажей и пешеходов. Публики собиралось так много, что все переполнялось — зал, хоры, пространство между колоннами. Радушный прием располагал артистов к выступлениям. Помимо большой программы много пелось на «бис». И сколько бы ни продолжался концерт, после каждого номера обрушивалась буря аплодисментов. Восторженные слушатели преподносили своим любимцам цветы. По окончании публика долго не расходилась, толпясь у подъезда в ожидании выхода певцов. И снова овации, слова благодарности и цветы.

В нескольких февральских и мартовских концертах П. А. Хохлов спел около сорока произведений. Здесь были арии из опер: «Фауст» Гуно, «Бал-маскарад» Верди, «Евгений Онегин» Чайковского, «Демон» Рубинштейна и много романсов русских композиторов. А. В. Святловская исполнила арию Вани («Бедный конь в поле пал») из оперы Глинки «Иван Сусанин», арию Фидес из «Пророка» Мейербера и русские романсы. Вместе они пели дуэт Альфонса и Леоноры из «Фаворитки» Доницетти, сцену Азучены и графа ди Луна из «Трубадура» Верди.

В марте 1884 года в Тамбове концертировали немецкий пианист Альфред Грюнфельд и виолончелист Генрих Грюнфельд. С серьезной и большой программой выступала пианистка Н.Ф. Коваленская, ученица Н.Г. Рубинштейна. Она играла Сонату до мажор Бетховена, ноктюрны и Первую балладу Шопена, «Фантазию» Мендельсона, «Риголетто» Верди—Листа. Местная певица А. А. Кишкина, принимавшая участие в концерте, спела романсы Чайковского и каватину Розины из «Севильского цирюльника» Россини.

19 апреля в зале Дворянского собрания состоялся концерт француженки Дезире Арто, ученицы Полины Виардо. В России она стала известной с первого приезда весной 1868 года с итальянской оперной труппой. Русский музыкальный критик Г.А. Ларош говорил о ней, что лицо певицы некрасиво, но «в нем было изумительное очарование», что «она покоряла сердца и мутила разум наравне с безукоризненной красавицей». Так велика была сила ее искусства.

В Дезире Арто соединились превосходная певица и ярко одаренная актриса. Ее голос — сопрано — был способен «к самому драматическому пафосу» и в то же время «к фиоритурам и руладам», «она ослепляла толпу фейерверком трелей и гамм». Прекрасный низкий регистр голоса Арто давал возможность певице исполнять и меццо-сопрановые партии. Например, во время гастролей в Праге она в разные дни пела в «Трубадуре» Азучену и Леонору. Г. А. Ларош говорил, что ей была свойственна необыкновенная жизненность и поэтичность, что драматический талант Арто не имел специальности — комическое, трагическое и деми-характер равно были ее царством, что «эта энциклопедичность и объективность дарования не сопровождались холодностью, а были последствием необыкновенного богатства и отзывчивости натуры, умевшей воспламеняться в самых различных и, по-видимому, исключавших одна другую задачах».

Услышав певицу, П. И. Чайковский сразу же подпал под ее обаяние. Композитор почувствовал в ней богато одаренную натуру, большого художника. В особенности близок ему был драматизм ее исполнительского искусства. Очарование певицы усиливалось ее тонким умом, грацией движений. Чайковский и Дезире Арто с первой же встречи поняли, что полюбили друг друга, и вскоре решили соединить свои судьбы. Но брак их не состоялся. Главная причина заключалась в том, что у каждого была своя дорога в жизни, от которой они не могли отказаться.

В январе 1869 года Дезире Арто вышла замуж за певца Падиллу, которого знала давно. Чайковский понимал, что, решаясь на этот шаг, она хотела уйти от своей любви к нему.

Чайковский не мог забыть Арто. Когда осенью 1869 года она онова приехала в Москву, Петр Ильич слушал ее в роли Маргариты. Музыкальный критик Н.Д. Кашкин писал потом в своих «Воспоминаниях о П. И. Чайковском», что ему пришлось сидеть в партере рядом с Чайковским, волновавшимся очень сильно. «При появлении артистки на сцене он закрылся биноклем и не отнимал его от глаз до конца действия, но едва ли много мог рассмотреть, потому что у самого из-под бинокля катились слезы, которых он как-будто не замечал» (М. Чайковский. Жизнь П. И. Чайковского, т. 1, с. 309).

В Тамбове Дезире Арто давала концерты вместе со своим мужем — Мариано Падиллу (баритон) и пианистом Шелингом. Она исполняла преимущественно малозначительные, но эффектные произведения итальянских композиторов Л. Ардити, Д. Пачини. Из области классической музыки спела арию Маргариты из «Фауста» и арию Леоноры из «Трубадура».

Зал Дворянского собрания был переполнен. Восторженным приветствиям, шумным овациям и неистовым требованиям повторения не было конца. Как пишет неизвестный рецензент в «Тамбовских губернских ведомостях» (24 апреля, 1884 года. «Концерт Дезире Арто»), «первое отделение концерта прошло великолепно, второе — восхитительно, третье — бесподобно».

В начале сезона 1884—1885 годов в зале Дворянского собрания выступали пианистка В. Тиманова, ученица Ф. Листа и К. Таузига, трубач и виртуоз на корнет-а-пистоне В. Вурм, профессор Петербургской консерватории пианист В. Пахман, прославившийся главным образом исполнением музыки Шопена. Сенсацию произвел концерт певческой капеллы Д. А. Славянского, исполнявшей сочинения старинных русских композиторов и народные песни. Сам руководитель был одет в боярский костюм. Несмотря на повышенные цены, свободных мест в зале не было.

Большим успехом пользовалась в Тамбове певица Мария Хеска, обладательница сильного меццо-сопрано приятного мягкого тембра. М. Хеска окончила Венскую консерваторию и приобрела известность в качестве саксонской придворной оперной певицы.

В январе 1885 года в зале Дворянского собрания пела А. Фострем, ученица профессора Петербургской консерватории Нисеен-Саломан. А. Фострем была известна своими выступлениями в Миланском оперном театре, в Будапеште, в Берлинском королевском театре. Сценичность внешности, свежий голос (сопрано) светлого тембра и широкого диапазона, хорошая школа и техника делали ее выступления блестящими. Восторженными рукоплесканиями сопровождалось все, что она исполняла — «Болеро» из «Сицилийской вечерни» Верди, «Соловей» Алябьева, шведские песни.

Событием для тамбовских любителей музыки были весенние гастроли восемнадцатилетней скрипачки Герезины Туа (Настоящее ее имя Мария Фелисита), впервые тогда посетившей Россию. Туа родилась в Турине в семье бедного скрипача, бывшего ее первым учителем. С семи лет девочка давала концерты в маленьких городах Пьемонта. Меценатка помогла ей стать ученицей знаменитого Ж. Массара. Курс обучения у Массара юная скрипачка окончила с наградой первой степени. Слух о ее таланте и необыкновенной игре широко распространился. Испанская королева Изабелла сделала ее своей придворной артисткой и подарила скрипку Амати. Во Франции и Италии Туа делала такие сборы, которых со времени Паганини никто не помнил.

В Вене Туа дважды играла на сцене придворного театра. Этой чести редко кто удостаивался. На ее венском дебюте присутствовали австрийский император и короли Греции и Сербии,

Из Вены концертантка отправилась в Германию. В Берлине на ее концертах всегда присутствовал известный скрипач, композитор, дирижер и педагог Иожеф Иоахим.

Затем Терезина Туа поехала в Россию, дала ряд концертов в Петербурге, Москве и других городах (в ноябре 1895 года концертную поездку по городам России с ней совершил С. В. Рахманинов).

В двух тамбовских концертах Терезина Туа играла Концерт Мендельсона и разные сочинения Г. Венявского, А. Вьетана, Ф. Шопена, П. Сарасате, И. Раффа. Впечатление от совершенства игры, увлекательной, задушевной и женственной, усиливалось миловидной внешностью артистки, простотой манеры держаться на эстраде. Правда, она не любила играть на «бис». Только после семи-восьми вызовов снова появлялась со скрипкой в руках. За те минуты истинного наслаждения музыкой, которые Терезина Туа доставляла своей игрой, публика прощала скрипачке ее «скупость».

В начале октября 1885 года в Тамбов приехал оркестр испанских студентов (две мандолины, две гитары и скрипка). Состав и репертуар оркестра всполошили тамбовцев. По их мнению, концерт испанцев не имел ничего общего с той серьезной музыкой, к которой они привыкли и которую предпочитали музыке легкой, развлекательной. Некий «Б. Д. В.» писал в Тамбовских губернских ведомостях: «...мы считаем не лишним выразить надежду, что в дальнейшем, ради очищения направления вкуса городского населения нужно зорче наблюдать за действием агентов подобных заграничных концертантов... избавить нас от нашествия всякого музыкального сброда было бы прямым последствием подобного благого дела» («Тамбовские ведомости» 1885 года, начало октября, дата неизвестна, так как не сохранился первый лист газеты).

Национально-характерная музыка легкого жанра в провинциальных городах того времени оставалась неизвестной. Она вызывала или недоумение, или отрицательное отношение. Здесь сказывалась узость музыкального кругозора любителей музыки. Но, пожалуй, правильно, что музыкальное самообразование они начинали знакомством с классическим искусством. У них вырабатывался хороший вкус, они умели критически относиться к тому, что слушали.

Итак, музыкальная жизнь в Тамбове благодаря администрации Дворянского собрания продолжалась. Однако Тамбовское отделение РМО не могло постоянно бездействовать. Те, кому когда-то удалось открыть Музыкальные классы, не хотели примириться с их закрытием. Они решили изыскать средства, восстановить учебные заведения и начать концертную деятельность. По их приглашению бывшие члены РМО возобновили свои членские билеты, что дало некоторую сумму денег. С целью материальной поддержки классов было решено устроить концерт. Чтобы иметь хороший сбор, нужен был концертант с именем. Выбор пал на С.И. Танеева, выдающегося русского пианиста и композитора. Несмотря на молодость (ему было в то время 29 лет), С.И. Танеев пользовался большим авторитетом в среде музыкантов и просвещенных любителей музыки.

Скоро в городе появились афиши, извещавшие о приезде пианиста Танеева. Но прежде, чем концерт состоялся, пришлось преодолеть несколько препятствий. В Тамбове жило немало людей, недоброжелательно относившихся и к отделению РМО, и к Музыкальным классам. К ним принадлежала часть зажиточных обывателей, смотревших на музыкальное просвещение как на пустое дело, как на забаву. Были и принципиальные противники, видевшие во всех прогрессивных начинаниях покушение на привычный образ жизни и толчок, будивший в людях потребность в развлечениях «высшего порядка», что они считали небезопасным — для своих интересов. Чтобы продолжать главенствовать, нужно было удерживать массу в состоянии духовной серости. Вот эти-то люди срывали афиши о концерте, и их пришлось возобновлять несколько раз. Они же распустили по городу слух, будто бы в квартире администратора Дворянского собрания лежат больные оспой, и многие из-за боязни заразиться не решились быть на концерте С.И. Танеева.

Но были и приятные неожиданности. В концерте Танеева принимал участие местный певец М.Д. Страхов, преподаватель учительского института. Концертмейстер Страхова в день концерта (7 апреля 1885 года) отказался от аккомпанемента. Танеев согласился заменить его. Благодаря этому тамбовская публика слушала не только первоклассного пианиста-солиста, но и аккомпаниатора-художника.

Программа кснцерта: Фантазия фа минор и Экспромт Шопена, Прелюдия и Фуга Баха, Соната ля бемоль мажор Бетховена, Венгерская рапсодия № 12 Листа, Ноктюрн и Вальс А Рубинштейна (исполнял С. И. Танеев), «Думка Ионтека» из оперы Монюшко «Галька», каватина князя из «Русалки» Даргомыжского и романсы русских композиторов (исп. М.Д. Страхов).

М.Д. Страхова тамбовская публика знала по деятельности в Музыкальных классах и любила. С Танеевым он пел еще лучше. Сбор 358 рублей 75 копеек концертанты передали в пользу классов.

С той же целью отделение РМО устроило танцевальный вечер.

Вместе с членскими взносами и остатком от прошлого года образовалась сумма, достаточная для уплаты годичного жалованья преподавателям и другим служащим классов и для начала концертного сезона.

Так вопреки равнодушию царского правительства к вопросам развития национальной культуры в России и музыкальному просвещению народа, благодаря частной инициативе и энтузиазму известной части интеллигенции города, было отвоевано право на существование музыкального учебного заведения в Тамбове.

Помещение для классов отвели в Публичной библиотеке. Начиная с 22 августа, дирекция Тамбовского отделения РМО в нескольких номерах «Тамбовских губернских ведомостей» помещала объявление о возобновлении деятельности Музыкальных классов.

В 11 часов 15 сентября в зале Публичной библиотеки собрались принятые в классы ученики, их родители, преподаватели, члены общества и гости. В торжественном открытии классов принял участие соборный хор. Собравшимся было прочитано слово о значении музыкального образования в жизни людей.

В качестве преподавателей дирекция отделения пригласила выпускников Московской консерватории: скрипача О.И. Чабана, на которого возлагались обязанности директора классов, преподавателя скрипичной игры, теории музыки, сольфеджио и руководителя хора, и пианистку В.Е. Голубинину. Сольное пение вела А.Н. Саккетти, класс виолончели — И. Ф. Сараджев.

Теорию музыки, сольфеджио и хоровое пение проходили все учащиеся. Для скрипачей, виолончелистов и певцов ввели обязательное фортепиано. Учебный год начали 17-учеников и 15 учениц. Во втором полугодии их стало меньше — 9 и 13. Некоторые учащиеся выбывали из-за недостатка средств, так как дирекция не имела возможности освободить их от платы за обучение (50 рублей в год). На отсеве сказались и требования, предъявляемые к ученикам: классы занимались по консерваторской программе и не всем она была по силам.

Параллельно с работой классов развертывалась концертная деятельность Тамбовского отделения РМО.

В течение сезона 1885—1886 годов прошло восемь музыкальных собраний. В них участвовали певцы и музыканты, приглашенные из Москвы и Петербурга, местные любители музыки, хор отделения и преподаватели классов, которым выступления в концертах вменялись в обязанность.

Музыкальные вечера проходили в зале Дворянского собрания,

С весны 1885 года до начала 1887 года концертная деятельность Тамбовского отделения была трудной и напряженной. Отделение не пользовалось правительственными и частными субсидиями, как, например, Харьковское или Саратовское. Приходилось обходиться своими средствами (а их не хватало), часто отказываться от приглашения артистов из столичных городов, где был сосредоточен весь цвет русского музыкального исполнительства. В большинстве концертов выступали! только преподаватели Музыкальных классов. Они постоянно работали над пополнением своего репертуара. Программы всегда отличались содержательностью и разнообразием. Играли квартеты Гайдна и Моцарта, трио Рубинштейна, Гайдна и Респиги, сонаты Бетховена, романсы и фортепианные пьесы Шуберта, Мендельсона, Шумана, Шопена, Листа, Глинки, Чайковского, Вьетана, Венявсного.

В конце ноября 1886 года, в связи с 50-летием со дня первой постановки оперы Глинки «Иван Сусанин», отделение подготовило вечер, в котором исполнялись увертюра в переложении для двух фортепиано в восемь рук, хоровая интродукция «В бурю, во грозу», песня и ария Вани, дуэты Вани и Сусанина, хор поляков «Бог войны после битв» и финальный хор «Славься» (Теперь директором классов был виолончелист И.Ф. Сараджев, и хор выступал под его управлением).

Посещение концертов оставляло желать лучшего. Круг постоянных слушателей был сравнительно невелик. Билеты на концерты были дороги и не всякому доступны. Далеко не все концерты давали хорошие форыь

Сезон все-таки закончился благополучно. Даже осталась некоторая сумма для начала следующего учебного года и концертного сезона 1887—1888 годов. Его открыли 27 сентября концертом солиста императорского двора виолончелиста и композитора К. Ю. Давыдова и пианиста — профессора Московской консерватории В. И. Сафонова. Они преподнесли тамбовцам большую программу. В. И. Сафонов играл Сонату си бемоль минор Шопена, соль-мажорную Баркаролу Рубинштейна, «Жаворонка» Глинки — Балакирева, сочинения Моцарта, Скарлатти, Листа и Шумана. К.Ю. Давыдов больше исполнял свою музыку — Концерт ля минор, «Тарантеллу», «Вальс-каприс», «Утро». Завершился вечер Сонатой для фортепиано и виолончели ля минор Бетховена. Ансамбль двух крупнейших русских исполнителей был превосходным.

В следующих концертах выступали также замечательные певцы и музыканты: оперный певец Ю.Ф. Закржевский (драматический тенор), В.Н. Владимиров (баритон), виолончелистка Ю.Н. Бологовская, ученица К.Ю. Давыдова, оперная певица М.Д. Каменская, прекрасный певец И.П. Прянишников (баритон),скрипач Ю.И. Пекарский, пианист и композитор И.В. Прибик и солистка итальянской оперы в Париже и в Лондоне А.П. Белоха (контральто).

Средц концертирующих преподавателей выделялся пианист И. М. Матковский, приехавший в Тамбов осенью 1886 года. Его выступления всегда были значительными, Благодаря ему тамбовские слушатели с каждым разом расширяли свое знакомство с фортепианной литературой.

Ярким событием сезона 1888—1889 годов был концерт солистов Большого театра М.Н. Муромцевой- Климентовой (сопрано) и П. А. Хохлова с участием пианистки А.А. Эрарской.

Хохлов уже бывал в Тамбове. Климентова же, одна из самых популярных певиц московской оперы, посетила Тамбов в первый раз. Давно уже в зале Дворянского собрания не было столько публики. Билеты были распроданы за несколько дней до концерта, и их не хватило всем желающим послушать этих прославленных певцов. Многим был любезно предоставлен бесплатный вход в залу. Ожидания публики оправдались. После первой же арии «Простите вы, холмы, поля родные»